Бадашкин Владимир Дмитриевич

Пожар не терпит «Наполеонов».

Рассказы ветеранов пожарной охраны Тюменской области, складываясь в общую историю, образуют туго сплетенный клубок судеб. И если потянуть за одну нить, то раскроется целая эпоха, в которой боролись с огнем, дружили и жили представители пожарного братства.

 Свою нить пожарной судьбы, тесно вплетенную в историю штаба пожаротушения, сегодня представил ветеран пожарной охраны Владимир Дмитриевич Бадашкин:

 – Я мог бы стать спортсменом или инженером, поскольку свою трудовую жизнь начинал на Московском заводе «Динамо», но жизнь в лице представителя Московской пожарной охраны вверила мне удел огнеборца. В конце 60-х годов пожарной охране были нужны кадры, по заводам и учреждениям Москвы был кинут клич, и ребят, имеющих среднее образование, стали направлять на учебу в пожарно-технические училища. Среди них был я.

Через три года я отправился в далекую холодную Тюмень. Место распределения – Нижневартовск. Холод, снег, пожары, при тушении которых лопались рукава, и холодная струя прошивала насквозь, а потом пекло внутри здания, дым и копоть. Но я, по природе своей «тушила», и не мог себе представить кабинетной работы. В должности начальника караула я проработал на севере без малого два года. Не стану говорить о работе пожарного высоким слогом, ведь это пожары от мусорных свалок и туалетов до крупных объектов, и романтики здесь маловато. Это работа. Тяжелый, рискованный труд для настоящих мужиков.

Там, на севере, меня увидели в деле Фёдор Фёдорович Юринов – начальник отдела кадров и Николай Николаевич Крючков – начальник отдела службы и подготовки. Вероятно, оценка моей работы была неплохая, поскольку в 1972 году меня перевели в Тюмень. Николай Николаевич объяснил, что при гарнизоне организован штаб пожаротушения, что люди уже работают, а вот начальника по тылу он видит в моем лице. Я еще не знал, что это такое – штаб пожаротушения, но капитанская должность и перспектива роста подогревали мой здоровый карьеризм. Я с готовностью согласился.

Штаб трудился в три смены. Наша смена отвечала за водоснабжение. И вот в свободное от пожаров время мы составляли карту пожарного водоснабжения в городе, скрупулезно нанося каждый гидрант и пирс. Итогом нашей работы стали не только планшеты, но и справочник пожарного водоснабжения – первый в истории Тюмени. Коллектив штаба пожаротушения менялся, одни уходили на повышение или пенсию, приходили другие, однако, среди тех парней, с которыми я работал, едва ли наберется два или три недостойных внимания.

Когда-то, присутствуя на планерках, я записывал в свой ежедневник замечания, и так выходило, что они складывались в рифмы. Порой мои стихи не отличались манерностью, но ребята смеялись от души. Так вот, однажды от нас перевели начальника смены, которого мы безмерно уважали - С.М. Харитонова. Мы с Евгением Усоловым в ожидании нового командира перебирали кандидатуры, а я записывал размышления:

«То дело было в сентябре.

У нас Михалыча забрали.

Мы с Женькой в штабе загорали,

 и думали: «Кого дадут?

 Кто сунет голову в хомут?

Хороший парень не пойдет!

Все знают, что у нас не мед.

Плохой нам тоже ни к чему

Мы «прикурить» дадим ему!»

 – вот так сидели, рассуждали,

и тут ребята прибежали:

 Иван, Хохол, еще был кто-то,

поговорили про охоту,

про рыбу, где и как клюет,

 ну и про то, кто как живет.

 Потом Хохол сказал:

 «Постой, ведь к вам идет Александрой!

 Его к начальнику водили

и говорят, уговорили.

Угодно не угодно вам,

но в штаб назначен молдаван».

 Вот ничего себе прострел,

 я на диване аж присел,

 Мы с Женькой думали, гадали,

такого не предполагали.

 Ну, ничего, он парень свой

 – бесстрашный черт Александрой.

 Хороший парень и веселый,

 а главное, мужик толковый.

Ну, Женя, мы его берем,

 и видит Бог, не подведем!

От моих заметок «на полях» ежедневник распух, и я расстался с ним, хотя теперь немного жаль, ведь там, хоть и не всегда цензурно, писалась история. Кое-что я помню. Александру Ивановичу Собинову я посвятил такие строки:

 Саша – пожарный до мозга костей,

 его уважает старик Прометей,

 Боится старик, если Саша возьмется,

 огонь добывать ему снова придется.

Виктору Робертовичу Вазенмиллеру:

От начкара до нач.отдела,

Как в бездорожье катерпиллер,

тараня должности по службе,

протопал Виктор Вазенмиллер.

Это сейчас, спустя годы, время службы начинает казаться одним днем, полным тревог и волнений, борьбы с огнем и общением с друзьями. А ведь бывали случаи, когда жизнь была на волоске. Я насчитал тринадцать моментов, когда рядом взрывались баллоны с газом или емкости с горючим. Приходилось убегать от шквала огня в горящей бензиновой луже, тушить в домах с пустотными перекрытиями, когда горело и под ногами, и над головой, когда только крепкое словцо могло вывести из ступора бойца.

На улице мороз и ветер.

Машина стынет на ходу.

Мы лицами приникли к стеклам

И про себя клянем судьбу

Клянем за то, что нас связала

С нелегкой службой боевой,

За то, что каждое дежурство

Бросает нас из боя в бой.

Нас гонит вызов на Колхозной.

Горит сарай и рядом дом.

Мы знаем, ждут нас там, как Бога

Жильцы, что жили в доме том.

Народ кольцом вокруг пожара.

Толпа с тревогою глядит.

«Потушат или не потушат?-

 сосед соседу говорит.

Хозяин в панике метался,

 То падал, то к огню бежал,

И все кричал: - «Ну, помогите!

 Ведь все сгорит, что наживал!»

 Мы развернулись, мы успели,

 Подали внутрь два ствола,

Чердак весь пеной завалили

А то, сгорел бы дом дотла.

Звено работало, спасало

Через огонь и дым, и жар.

Собой друг друга прикрывая,

тушили бешеный пожар.

 Не отступили, потушили.

 Спасли что можно. Нету сил.

 Хозяин рядом суетился,

и нам «Спасибо»,- говорил.

Начкар - здоровый, умный парень

Из дома вышел всех мокрей,

скомандовал: - «Отбой, ребята,

собрать все рукава быстрей!

А то застынут, словно жерди,

Как повезем обратно в часть?

Мороки с ними будет много,

Где их сушить, куда их класть?»

После пожара в часть вернемся,

уложим быстро ПТО,

попьем чайку из самовара

И станет на душе тепло.

И так всегда, в любое время,

В мороз и ветер, дождь и зной

Борьбу с огнем вести готовы

Бойцы охраны огневой.

 Так было, есть и вечно будет.

Придут потомки после нас.

Но верю, и они оценят

 Послепожарный тихий час.

 И будет чай из самовара

Тепло душевное друзей

Послепобедная усталость

И гордость участью своей.

Гордитесь, в этом суть работы.

Быть рядом в самый трудный час

Рискуя, побеждать стихию

Смысл жизни каждого из нас.

 Меня считали суровым начкаром и работником штаба, но на то были основания – на пожаре никто не должен был пострадать. И нельзя было руководить тушением издалека. Пожар не терпит «Наполеонов».

У меня много наград за долголетний труд в пожарной охране, но самая ценная для меня медаль «За отвагу на пожаре», полученная в 1977 году.

В поселке Винзили Тюменского района горел деревообрабатывающий цех. Еще на подъезде, увидев зарево, я объявил второй номер. А потом мы тушили пять тысяч кубометров кругляка, объятого пламенем. Там все работали на износ. Мы справились невероятными усилиями и ценой собственного здоровья. Я упал в технологический водоем, в который для вымачивания бревен добавляли щелочи и кислоту. Я буквально поменял кожу и после нескольких дней в больнице вернулся в строй.

Я повторюсь, романтики в работе пожарного нет, но есть гораздо больше– в ней смысл жизни, мой и моих друзей.